Кинотавр-2021: Александр Паль ездит по кладбищам, Анна Михалкова устраивает перестрелку, а Сергей Гилев захватывает якутский дом
Что показали в первые дни главного российского смотра
18 сентября стартовал деловой кинфорум «Кинотавр» (да, слово «фестиваль» из официального названия исчезло), на котором показывают самые яркие российские картины. Спецкор «Люмоса» Ксения Реутова — о первых фильмах, которые она посмотрела в Сочи.
Что с атмосферой «Кинотавра» и как прошло открытие?
Много лет подряд фестиваль проходил в Сочи в первые недели июня. Пандемия коронавируса изменила этот график: в прошлом году смотр сдвинули на сентябрь, пока он так и остался на этих датах. В начале осени в Сочи все еще очень тепло, но перенос все равно сказался на настроении команды фестиваля и его гостей. Оно бодрое и рабочее, но уже с оттенком осенней меланхолии. Конечно, ковидные ограничения тоже играют свою роль. Из-за них зал можно заполнять только наполовину, сиденья в Зимнем театре через одно обмотаны толстой изолентой — рядом с другом или коллегой никак не сядешь, даже если очень захочешь. Билеты на показы надо бронировать заранее, для этого лучше вставать не позже восьми утра. К десяти мест уже может не быть.
Кадр из фильма «Нас других не будет» / 1-2-3 Production
Церемония прошла с минимальным пафосом. Первым фильмом «Кинотавра» стала документальная картина Петра Шепотинника «Нас других не будет», посвященная грядущему 50-летию Сергея Бодрова, общероссийского «брата» из одноименного шедевра Алексея Балабанова. Лента Шепотинника целиком состоит из разговоров — прошлых (у режиссера сохранились архивные интервью с Бодровым и Балабановым) и настоящих (в числе спикеров — продюсер Сергей Сельянов, музыкант Вячеслав Бутусов и художница по костюмам Надежда Васильева, жена Балабанова).
Если говорить только о фактах, то в этой картине нет почти ничего того, что эти же герои не рассказывали бы в других фильмах и передачах. Из по-настоящему уникального — только страшные съемки Кармадонского ущелья сразу после схода ледника, погубившего в 2002 году Бодрова и съемочную группу его фильма «Связной». Документалка Шепотинника очень хочет быть оптимистичным фильмом-воспоминанием о человеке-иконе, но в реальности получаются грустные поминки по несбывшемуся. Невозможно не думать о том, что, если бы Бодров был жив, весь наш кинематограф выглядел бы как-то иначе.
Как началась конкурсная программа?
Тему заочного разговора с людьми, которых больше рядом нет, продолжил конкурсный «День мертвых». Это кинодебют театрального режиссера Виктора Рыжакова, руководителя московского «Современника». В кадре — всего двое героев, мать (Агриппина Стеклова) и сын (Александр Паль). В родительскую субботу они отправляются на старенькой машине в одиссею по кладбищам, разбросанным в соседних областях. В беседах живых с покойниками вырисовывается сложная (а бывает ли в России иначе?) семейная история, в которой сплелись обиды, унижения, измены, а также ГУЛАГ и гомофобия.
Кадр из фильма «День мертвых»
Фильм основан на замечательной пьесе Алексея Еньшина «Родительский день». К сожалению, Рыжакову так и не удалось перевести этот текст на язык кино. Стеклова и Паль играют на разрыв, но вокруг них — пустота, как в дешевом сериале с федеральных каналов. Режиссер честно пытается разнообразить хмурые кладбищенские пейзажи и посиделки на лавочках видениями своих персонажей, но выглядит это максимально театрально. Например, в одной из сцен героиня Стекловой вежливо обходит сидящих за столом усопших родственников, а за ее спиной в дверь отчаянно колотит недавно погибший второй сын, при жизни отвергнутый матерью.
В один вечер с «Днем мертвых» был показан новый фильм Кирилла Соколова «Оторви и выбрось». Кажется, отборщики «Кинотавра» зарифмовали их умышленно. В обеих картинах речь идет о токсичных матерях, о неумении прощать и о страшных ошибках, которые люди повторяют из поколения в поколение в границах одной семьи. Но если у Рыжакова наблюдался отчетливый дефицит ярких кинематографических образов, то у Соколова их, наоборот, избыток. В фильме деспотичная бабушка (Анна Михалкова) и только что вышедшая из тюрьмы мама (Виктория Короткова) устраивают кровавую бойню за право жить с не по годам смышленой, но наследственно агрессивной девочкой (Софья Кругова). Шансы бабушки в этой битве изначально выглядят выше, потому у нее есть помощник — одноглазый бывший мент (Александр Яценко). Но зато сама девочка хочет остаться с мамой.
Кадр из фильма «Оторви и выбрось» / Metrafilms
Уже по дебюту Соколова «Папа, сдохни» (2018) было очевидно, что в российском кино появился очень яркий режиссер, способный успешно переплавлять жанровые клише в уникальный авторский материал. «Оторви и выбрось» продолжает линию, начатую первой картиной. Тут тоже много веселого треша, яркой крови и узнаваемых цитат то из Квентина Тарантино, то из Серджио Леоне (есть и просто милые маленькие детали вроде полосатой фредди-крюгеровской кофты, в которой весь фильм ходит 10-летняя героиня). В принципе, Соколов вполне мог бы назвать свою вторую работу «Мама, сдохни» — название легло бы идеально. Однако здесь задачи у него все-таки были помасштабнее.
Кадр из фильма «Папа, сдохни» / Белое Зеркало
В «Папе» поединок разворачивался между молодым парнем и его потенциальным тестем — и фильм до самого финала оставался бесшабашным кровавым карнавалом. Все происходящее в кадре невозможно было принимать всерьез. А вот «Оторви и выбрось» явно задуман не только как треш-шапито со звездами в неожиданных амплуа, но и как серьезное размышление о том, можно ли вырасти в дисфункциональной семье нормальным человеком. И тут режиссерский план неожиданно дает сбой. За хорошим гримом, эффектными костюмами и литрами искусственной крови довольно трудно разглядеть живых людей. К тому же мама слишком похожа на Черную Мамбу из «Убить Билла» (2003), а бабушка — на карикатурную Милдред Хейс из «Трех билбордов на границе Эббинга, Миссури» (2017). Им бы на границы американских штатов пересекать, а они отчего-то в лесах российской средней полосы бегают.
Самый яркий фильм первых дней
Безоговорочный фаворит — «Нуучча» Владимира Мункуева. Эта картина в очередной раз подтверждает то, о чем давно говорят и критики, и фестивальные отборщики: самое интересное российское кино сейчас снимается в Якутии. Впрочем, на этот раз не обошлось без «руки Москвы». В отличие от других якутских режиссеров, Мункуев выучился в престижном месте — в Московской школе кино, обзавелся полезными знакомствами и смог заполучить в продюсеры таких акул индустрии, как Борис Хлебников, Евгений Никишов и Валерий Федорович. Конечно, профессионалам из столицы стоило обратить внимание на якутский кинематограф минимум на десять лет раньше… Но лучше поздно, чем никогда.
Кадр из фильма «Нуучча» / Look Film
Сценарий «Нууччи» создан по мотивам произведений Вацлава Серошевского — поляка, сосланного в Якутию в конце XIX века по политическим мотивам. Там он превратился из простого слесаря в писателя и этнографа. Серошевский стал первым исследователем, подробно описавшим быт якутского народа. В кино к его творчеству до Мункуева обращался режиссер Алексей Балабанов (что по-своему красиво и символично — тени из балабановских фильмов, кажется, витают над всей программой нынешнего «Кинотавра»). В «Нуучче» ссыльного русского каторжника-народовольца (Сергей Гилев, казак из сериала «Чики») отправляют на поселение к якутской семье (Павел Колесов и Ирина Михайлова), которая едва сводит концы с концами и недавно похоронила второго ребенка. Чужак поначалу ведет себя хорошо. Помогает хозяевам, делит с ними последний кусок хлеба. Но как только муж надолго уходит за порог по велению местного князя, ссыльный понимает: это его шанс.
Кадр из фильма «Нуучча» / Look Film
На первый взгляд послание, заключенное в фильме, выглядит обескураживающе прямолинейным. Это картина о том, как происходит процесс колонизации. Никакой романтики, никакого благородства: агрессивный пришелец захватывает землю, о которой ничего не знает, которую не любит, в которой не лежат его оплаканные дети и предки. Он приходит и берет, потому что за ним сила, потому что за его плечами незримо маячит пусть и отторгнувшая его, но все равно родная империя во главе с невидимым всемогущим царем. Раньше похожие сюжеты мы наблюдали глазами колонизаторов. «Нуучча» ставит зрителя в положение колонизируемого, а там открывается настоящая бездна. Скромная история о борьбе за крохотный дом, стоящий на отшибе бескрайней страны, превращается в притчу о попранном человеческом достоинстве. Попранном, если внимательно присмотреться, в обе стороны: фильм Мункуева показывает, что страшное, мучительное бесправие у русского и якута на самом деле одно на двоих.