Как хоррор стал главным жанром нашего времени
Что объединяет «Пилу» и американскую внешнюю политику? Как сценаристы предугадывают фобии 2021-го? Объясняем, что произошло с жанром, и советуем лучшие новые фильмы ужасов
Хорроры — казалось бы, фильмы не самого высокого жанра — номинируются на «Оскар» («Прочь») и участвуют в международных фестивалях («Суспирия»). Более того, про них пишут большие аналитические тексты в The Guardian и на «Кинопоиске». Как так вышло? Критики вовсю рассуждают о ренессансе хоррора — теперь сценаристы и режиссеры пугают нас не просто жуткими чудовищами, а хитрыми концепциями со вкусом. Разберемся, как им это удается.
И как это хоррор стал таким престижным?
Кадр из сериала «Твин Пикс» / Twin Peaks Production
Мир готовился отмечать конец света в декабре 2012 года. Апокалипсис прошел мимо, но и без него в XXI веке легко найти признаки финала человеческой истории. Образы ядерной войны незаметно вернулись в поп-культуру (взять хотя бы восьмую серию третьего сезона «Твин Пикс» или концовку видеоигры Far Cry 5), безрадостные экологические предсказания и политические волнения по всему миру стали будничным делом. Согласитесь, для описания этого «периода полураспада» как нельзя лучше подходит жанр, целиком сочиненный из страхов и тревог. Сегодня хоррор — самый подходящий язык для того, чтобы говорить на злободневные и болезненные темы, от личных переживаний до крупных общественных проблем.
А фильмы ужасов стали «умными» только сейчас?
«Экзистенция» / Alliance Atlantis
Конечно нет! Хоррор всегда был едва ли не самым подвижным жанром кинематографа. Старые фильмы ужасов способны показаться чистым развлечением лишь по незнанию, хотя на самом деле все важнейшие картины подпитываются социальным и культурным контекстом своего времени. Например, послевоенные monster movie («Годзилла», 1954) стали способом проработки страхов и травм, связанных с радиацией. Многие ленты Дэвида Кроненберга («Видеодром», 1982, «Экзистенция», 1999) — рефлексия на тему новой технологической и виртуальной реальности. «Кошмар на улице Вязов» — это и вовсе серия кровавых виньеток о новой подростковой эмоциональности 1980-х, своеобразная энциклопедия переходного возраста. А откровенный натурализм «Пилы» (2004) часто связывают с насилием в иракской тюрьме Абу-Грейб — в нулевые в интернет просочились фото того, как американские военные пытают заключенных.
Хоррор вообще вынужден переизобретать себя чаще, чем другие жанры, ведь некоторые поводы для беспокойства довольно быстро уходят в прошлое. Фильмами ужасов положено пугать зрителя, а для этого приходится ловко подстраиваться под особенности работы его психики. Режиссеры и сценаристы выступают здесь в роли своеобразных шахматных гроссмейстеров — просчитывают наши фобии на несколько ходов вперед.
И как называют эти новые хорроры?
«Солнцестояние» / A24
Мейнстримные кинокритики влюбились в новые хорроры и всерьез озаботились тем, как их назвать. Так родилось немало новых терминов — возвышенный хоррор (elevated horror), постхоррор, слоубернер… С каждым из них что-то да не в порядке. Концепция возвышенных хорроров с ее делением кошмаров на «развлекательные» и «концептуальные» создает неуместную иерархию и отдает высокомерием. Постхоррор предлагает разрыв с историей жанра, деление на «до» и «после» — хотя очевидно, что многие классические ужасы открыты для разнообразных интерпретаций не меньше, чем самые ироничные новички. Слоубернерами называют фильмы замедленного действия — те, что накапливают зрительское напряжение постепенно. Собирают его по кусочкам из невинных или будничных сцен. Звучит как рабочее определение нового хоррора — вот только получается слишком широким. «Следы горения» слоубернера можно обнаружить буквально везде — от «Солнцестояния» (2019) до классического «Призрака дома на холме» (1963). Или даже совсем далекого от чистого жанра «Часа волка» (1968) Ингмара Бергмана.
Что общего у новых хорроров?
«Веб-камера» / Blumhouse Productions
Двусмысленность — именно это ощущение по-настоящему объединяет все разнообразие современных ужасов. Герои постоянно балансируют на грани между рациональным и мистическим, а потом эта грань рушится и потустороннее встраивается в простейшие бытовые ситуации. Возьмем фильм «Привычка» (1997) Ларри Фессендена, который стоит считать предвестником нового типа хоррора. В финале главный герой, нью-йоркский фланер Сэм, находится в полном смятении — весь фильм он мучился сладостно-болезненной связью с роковой девушкой, которую теперь подозревает в вампиризме. Он пытается объяснить ситуацию лучшему другу, на что тот отвечает: «Да, понимаю, энергетический вампир, вся современная культура на этом построена».
Похожий случай происходит с героиней недавнего фильма «Веб-камера» (2018) Дэниела Голдхабера. Юная девушка, ставшая вебкам-моделью, в какой-то момент обнаруживает, что ее аккаунт на порносайте захватила виртуальная двойняшка, тень, ведущая трансляции без ее ведома. Ближе к финалу героиня сознается во всем своей маме и пытается объясниться: «На этих записях на самом деле не я!» Та отвечает: «Ну да, это созданный тобой образ…»
Той же тревожной раздвоенностью заражены почти все лучшие хорроры современности. «Пакетоголовый» (2008) братьев Дюпласс играет на контрасте между зловещим монстром и неуклюжими домашними героями мамблкора (стиль, повествование в котором построено на заурядных бытовых сценах и невзрачных диалогах). Роберт Моклер в «Лайкни меня» (2017) переворачивает привычный сюжет о маньяке и жертве, заставляя их обманывать ожидания друг от друга. А «Белорусский психопат» (2015) знакомит с протагонистом, объяснить поступки которого целиком не в силах ни рациональная, ни патологическая, ни мистическая интерпретации. Даже если зажечь весь свет разума, во всех этих рассказах останется неудобный комок иррационального.
5 современных хорроров, которые стоит посмотреть (без спойлеров!)
«Прочь», 2017, реж. Джордан Пил
Что пугает: социальные реалии.
«Прочь» / Blumhouse Productions
Молодой чернокожий фотограф Крис (Дэниэл Калуя) едет знакомится с родителями любимой девушки — белыми либералами из высшего общества. Однако светские и семейные неловкости — самое безобидное из того, что его ждет. «Прочь» — это вторжение в сферу хоррора с территории комедии: до режиссерского дебюта Джордан Пил вел скетч-шоу «Ки и Пил» (2012–2015). Остроумный сценарий иллюстрирует механизмы культурной апроприации и расизма. «Прочь» выглядит как самое дружелюбное приглашение в мир современных хорроров и лучший способ оценить адаптивность жанра к любым обстоятельствам — комедийным или трагическим.\
«Солнцестояние», 2019, реж. Ари Астер
Что пугает: обманчивость и жестокость нежнейших чувств.
«Солнцестояние» / A24
Вскоре после трагической гибели всей своей семьи Дани (Флоренс Пью) пытается справиться с горем и вместе с группой студентов-антропологов отправляется в отдаленное шведское поселение, обитатели которого исповедуют странный культ. «Солнцестояние» — эстетский, визуально непогрешимый фильм главной звезды жанра Ари Астера (до этого он снял «Реинкарнацию»). На первый взгляд это сектантский хоррор в духе «Плетеного человека» (1973). По форме — парадоксальный слэшер, где почти все убийства происходят за кадром. На деле — интимный рассказ о переживании утраты и разрыве отношений.
«Ведьма», 2015, реж. Роберт Эггерс
Что пугает: заразительная паранойя культурного мифа о ведьмах.
«Ведьма»/ A24
Страшная сказка о колонизаторах Новой Англии. Семья пуритан перебирается в лесную глушь, где сталкивается то ли с паранормальным присутствием ведьмы, то ли с собственными психозами. Среди любопытных деталей — реконструкция языковых норм XVII века, так что говорят все герои аутентично. Кажется, будто опасность кроется не в каком-то из персонажей, а в словах как таковых. Автор фильма Роберт Эггерс получил награду за лучшую режиссерскую работу на «Сандэнсе» и мгновенно стал звездой жанра; позже он снял «Маяк» (2019).
«Ублюдок», 2014, реж. Патрик Брайс
Что пугает: достоверность подачи и комедийно-кошмарная шизофрения героев.
Молодой видеограф откликается интернет-объявление о работе и едет в загородный дом знакомиться с нанимателем. Эксцентричный хозяин ведет себя странно и с порога заявляет, что смертельно болен. Хозяина сыграл одновременно умилительный и пугающий Марк Дюпласс (продюсер, режиссер, сценарист и актер десятков независимых фильмов). Это история в формате «найденной пленки» (found footage). Оператор снимает героя на ручную камеру, а зритель тем временем не находит себе места от противоречивых и неловких чувств. До самого финала фильма неясно, кем является персонаж Дюпласса — маньяком, блаженным простаком или несчастным одиночкой. Головокружительная смена регистров — от сатирического к кошмарному, от сентиментального к абсурдистскому — идеально иллюстрирует диапазон средств современного хоррора.
«Мир полон тайн», 2018, реж. Грэм Свон
Что пугает: зловещие садистские бездны воображения.
«Мир полон тайн» / Ravenser Odd
Летняя ночь 1996-го, пять девочек-подростков собираются в пустом доме и от нечего делать рассказывают друг другу страшные истории. Как вы догадываетесь, один из кошмаров вот-вот случится наяву. Это своего рода антихоррор. В нем жуткие подробности вынесены в закадровое и/или вербальное пространство — в байки, которые нашептывают при свечах. Настоящий пример того, как хоррор способен раздвигать границы, превращаться в нечто незнакомое, задавать новые представления о зрительской чувствительности.