Квентин Тарантино и еще пять кинорежиссеров, ставших писателями

Рассказы Вуди Аллена, медитация Дэвида Линча и боди-хоррор Дэвида Кроненберга

В ноябре издательство Individuum выпускает книгу Квентина Тарантино «Однажды в Голливуде». Она называется так же, как и фильм 2019 года с Леонардо Ди Каприо и Брэдом Питтом. Книга — вовсе не текстовая адаптация одноименной ленты, а полноценный роман, целая вселенная с уже знакомыми героями. И хотя многие сценарии режиссера «Криминального чтива» доступны для широкого круга читателей, публикация «Однажды в Голливуде» — первый выход в свет Таратино-писателя.

Состоявшихся авторов, решивших попробовать свои силы в кино, довольно много — Ален Роб-Грийе, Пьер Паоло Пазолини, Юкио Мисима, Жан Кокто, Мишель Уэльбек. А вот режиссеров, зачем-то взявших в руки перо, катастрофически мало. У каждого из них свои резоны: кто-то давно мечтал о лаврах писателя, для кого-то книга — продолжение кино другими средствами, кому-то понадобилось подвести промежуточный итог своему творческому и жизненному пути, а еще один просто решил позабавиться, и шалость затянулась. «Люмос» разбирает романы, которые написали известные режиссеры.

Чарли Кауфман

«Муравечество»

Кауфман — один из самых хитроумных «вундеркиндов» современного Голливуда. Он получил «Оскара» за сценарий к «Вечному сиянию чистого разума» (2004) Мишеля Гондри, а затем подался в режиссуру — снял причудливый фильм «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (он же «Синекдоха, Нью-Йорк», 2008). Своим режиссерским дебютом он поднял собственное мастерство на такую высоту, где голова уже начинает кружиться от разряженного воздуха.

Его первый роман «Муравечество» (2020) по степени заумности, обилию автоцитат, киноотсылок, плотности меланхолично-ворчливого бубнежа и особенному печально-мудрому чувству абсурдного выделяется даже на фоне его монструозного киноталанта. Пожалуй, это самое совершенное произведение Кауфмана.

Книга написана от имени критика Б. Розенберга. Герой ориентируется в кинематографе, как пиранья в аквариуме: например, очень метко замечает, что кофейня «Старбакс» — это Кристофер Нолан в мире кофе. Он одновременно самовлюблен и неуверен в себе, остроумен и нерешителен, изобретателен и неуклюж. Не вполне понятно, когда и где происходит действие романа, потому что его хронотоп подвижнее, чем старая табуретка. «Муравечество» — это роман о будущем, которое вряд ли наступит, и о прошлом, которого никогда не было. В конечном итоге это — произведение Кауфмана, гипнотическое и неотразимое, как и его режиссерские и сценарные работы. 

Вуди Аллен

Сборники рассказов и автобиография

О невротичном манхэттенском комике и так все известно: при своих казалось-бы-экспериментах и рефлексии над Достоевским это довольно цельный автор. Сам псевдоним «Вуди Аллен» он придумал еще в пятнадцать лет. Начинал как стендап-комик и автор юмористических скетчей — это и определило его почерк. Это же помогло ему создать свой собственный мир и персонажа, которого назовут нью-йоркским интеллигентом, забавным ипохондриком или вудиалленовским типом.

Аллен считает себя прежде всего писателем — его фильмы очень текстоцентричны, завалены цитатами из литературы. Иногда эти цитаты сделаны слишком прямодушно: его знаменитый фильм «Любовь и смерть» (1975) представляет собой попурри из самых карикатурных образов русской литературы — так в 90-х самоучки, желавшие указать на свою интеллектуальную осведомленность, щеголяли словом «симулякр».

На счету Аллена несколько сборников рассказов и автобиография, называющаяся довольно печально «Кстати ни о чем» (2020). За фасадом самоироничной клоунады и почесывания собственных подмышек на трапеции над бездной скрывается печаль, граничащая с нигилизмом. Например, драматурга Мориса Метерлинка в рассказе «Квитанции Меттерлинга», написанном в пародийном психоаналитическом стиле, Аллен изобразил шизоидом, всю жизнь которого измерил в объемах выстиранного белья.

Аллен с упоением пародирует всевозможные стили, темы и представления — особенно о литературе как о высокой деятельности. Время высокого ушло вместе с Богом, и единственная задача автора теперь — это маскировать свою растерянность иронией. Стиль Аллена при этом легок и узнаваем, каждый текст звучит знакомым по его фильмам голосом рассказчика, снисходительного к своим героям и знающего наперед, что игра будет проиграна.

Дэвид Линч

«Поймать большую рыбу»

Пусть вас не смущает довольно лютый теглайн книги Дэвида Линча — «Медитация, осознанность, творчество». Даже если великий режиссер начнет завтра из своего вигвама транслировать на ютубе сводки положения дел на мировых биржах, не стоит удивляться или кривить нос — все, что делает этот чудак, превращается в шедевр.

Но так было не всегда. Линч описывает период, когда мучился, пытаясь закончить свой полнометражный дебют «Голова-ластик» (1977). Родные наседали: бросай блажь и займись реальным делом. Тогда Линч нанялся курьером по доставке газеты Wall Street Journal и решил попробовать трансцендентальную медитацию, благодаря которой не только закончил свой фильм, но и начал успешную карьеру.

Автор только должен уметь открыть себя идеям, уверяет режиссер, и все пойдет как по маслу. Например, Линч рассказывает, что «Синий бархат» (1986) возник сначала как набор из трех образов: красная губная помада, зеленый газон и одноименная песня Бобби Уинтона. (Любопытно было бы разложить по аналогии с этим на три ключевых образа каждый фильм из фильмографии Линча.)

«Поймать большую рыбу» (2006) — история становления Дэвида Линча, каким мы его знаем. Эта книга напичкана рассказами о поп-эзотерических практиках и сентенциями вроде «Жизнь просто обязана быть восхитительной», которые вменяемый человек не потерпел бы ни от кого на свете — но это Линч, и хочется, чтоб он никогда не останавливался.

Дэвид Кроненберг

«Употреблено»

Режиссеру «Видеодрома» (1983) был 71 год, когда вышел его дебютный роман. К тому моменту он уже снял два десятка фильмов, как минимум половина из которых стали классикой. Зачем ему понадобились лавры писателя? Как выяснится, незачем. «Употреблено» (2014) — это не книга, а фильм, замаскированный под роман. С первых страниц текст невероятным образом превращается в движущиеся картинки прямо внутри сознания читателя. Кроненберг старательно вживлял свой вирус в код нашего восприятия, и вот — мы поражены им, как одна из героинь книги поражена неведомыми насекомыми, живущими в ее теле. Все-таки главный материал в искусстве — это природа человека.

Эта природа очень волнует Кроненберга: что происходит с ней в современную технологическую эпоху, как она меняет отношения и чувства людей. Почему сформировавшимся в доцифровую эпоху пожилым философам для близости нужно теперь буквально съесть возлюбленного, а двум современным репортерам-стрингерам — обменяться фотографиями, снятыми на самые передовые цифровые фотообъективы? При чем тут фрейдомарксизм, Северная Корея, киноиндустрия и насекомые? В героях угадываешь типичных персонажей кроненбергских фильмов: бесшабашных авантюристов, одержимых безумцев, спятивших мыслителей, жутковатых вуайеристов. А в повествовании — строгого режиссера, который с ледяным любопытством экспериментатора моделирует ситуации, одна тревожнее другой.

Луис Бунюэль

«Мой последний вздох»

Прославленный испанский режиссер надиктовывал собственные воспоминания буквально на смертном одре, будучи почти слепым и наполовину глухим. Может быть поэтому «Мой последний вздох» (1983) читается как модернистский роман. Испания в начале XX века жила еще в средневековье, затянувшемся до Первой мировой. В такой атмосфере прошла юность Бунюэля, бывшего тогда учеником иезуитской школы — превратившей его в отчаянного атеиста. На родине он подружится с Федерико Гарсиа Лоркой, влияние которого будет испытывать всю жизнь — Бунюэля поразила рассказанная поэтом история Симеона Столпника (о нем он снимет фильм в 1965 году). Дальше последуют поездка в Париж, знакомство с Дали, возвращение в Испанию, где разгоралась Гражданская война, а затем — путешествия в США и Мексику.

Впрочем, интересна эта книга не столько фабулой, сколько тем, что называется правилами жизни Луиса Бунюэля — казавшимися старомодными уже тогда. А сейчас, при всеобщей страсти к эффективному расходованию жизненных ресурсов, они звучат просто преступно. Бунюэль рассказывает, как однажды вылечил грипп шампанским, объясняет, почему не пьет вино в барах, а только дома, делится, почему именно джин помогает побороть страх и почему табак, «который прекрасно сочетается с алкоголем», является идеальным спутником в жизни. А еще режиссер утверждает, что если бы ему отмерили последние 20 лет, то в каждый из дней он отдал бы себе два часа на активную жизнь и 22 часа — на сны, «при условии, что я смогу потом их вспомнить».

Иллюстраии: Тоня Галкина / lumos.art