«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish

19 августа 2021
Поделиться:

Кто и зачем выпускает на городские улицы зеркальных рыб и зверей 

Дуэт SkyFish — это семья художников Ивана и Дарьи Никитиных. Они первыми в России стали создавать зеркальные мозаики на улицах. В одной Москве их больше сотни — вам могли запомниться огромный дракон Хаку из мультфильма «Унесенные призраками» Миядзаки на ТЦ «Авиапарк» или богиня Ника, которая стала символом района «Аэропорт». Иван и Дарья выходят на улицу не с баллончиком краски, а с зеркалом — иногда весом в сотню килограммов. Они получают травмы, воюют с коммунальщиками, но продолжают создавать новые работы почти каждый месяц.

«Люмос» побывал в мастерской SkyFish и узнал у художников, сколько живет несогласованная зеркальная мозаика на улице, как они превращают в арт старые шубы и пальто, которые не берут на переработку, и куда должны увести прохожих их звери и небесные рыбы.

— Вы известны прежде всего как создатели проекта «Небесные рыбы», и среди ваших работ много изображений рыб. Почему именно они? Как вы выбираете сюжеты для своих мозаик?

Иван: Мы решили, что рыба может быть нашим тегом, как у граффитчиков. Мы стали отпускать в пространство этих живых существ, а потом наблюдали, что будет дальше. 

#slider

Первой рыбой, которую мы сделали, был хищник, глубоководный удильщик, — из стекла, а не из зеркала. Я приклеил его на прозрачный клей на стенку в переходе на Ленинградке — там, где сейчас гостиница Hyatt. Он провисел, наверное, месяц, а потом его отодрали коммунальщики. Но оставили весь клей. На стене сохранился такой «след эктоплазмы» в форме этого удильщика, и я рядом с ним сделал еще одну мозаику по тому же рисунку, только зеркальную. Она провисела всего дня три. Меня это выбесило. Мы с Дашей стали работать активнее. Уничтожили работу? Вот вам три! Все не уничтожите!

А вообще удильщик — важный для нас символ. Эта рыба светом приманивает своих жертв. Но у нас проект позитивный, нам жертвы не нужны, так что мы просто притягиваем к себе зрителей, как Диоген с фонарем. Все наши рыбы отражают мир, создают новую реальность, преломляя свет, — то есть они еще и порталы.

— Как у вас устроен творческий процесс? Вы сразу работаете с зеркалом или сначала создаете эскизы?

Дарья: Если это уличная работа, которая не требует согласования, то достаточно просто сделать набросок. Если работу надо согласовывать в управе района или в администрации объекта, на котором мы хотим разместить мозаику, то мы готовим уже более детальную визуализацию. Я рисую подробный эскиз акварелью и наклеиваю этот рисунок на фото здания. Получившийся коллаж отправляем на согласование. Но некоторые уличные работы делаем вообще без эскизов. Сразу рисуем в натуральном размере, сразу режем.

#slider

— Вот эскиз готов, что дальше?

Иван: Творческий процесс выглядит очень средневеково. Берется огромный лист бумаги в натуральную величину работы. Иногда приходится расстилать его в коридоре: он более просторный, а в мастерской все не помещается. 

Дарья: Я часто рисую на полу — эскиз сиринов на Академической, например, создавался именно так. Подбираем мозаику для рисунка, потом вырезаем работу, скрепляем стеклянные или зеркальные кусочки между собой, выносим на улицу и клеим на стену здания

Но так бывает не всегда. Иногда мы собираем мозаику из мелких модулей прямо на стене здания. Например, у дракона Хаку на «Авиапарке» только голова была вырезана заранее в мастерской. А все остальное размечали уже на стене, и мозаику набирали прямо на месте. 

 

— Где взять столько зеркала, если нужны сотни кусочков разной формы? И как потом все это принести с собой на улицу?

Дарья: Зеркало мы покупаем на фабрике, за свои деньги. Работаем на улице, поэтому берем только влагостойкое. За сезон иногда уходит больше 20 квадратных метров материала. Мозаику режем стеклорезом, гравируем и собираем в единое полотно в мастерской. Кстати, готовый арт-объект может и под сотню килограммов весить. Работа художника-монументалиста — это тяжелый физический труд.

Мы придумали собирать мозаику заранее для ускорения процесса. Потому что у нас был неудачный опыт, когда мы Нику клеили. Мы ее привезли разобранную и потратили полдня только на то, чтобы найти места для всех элементов. Это был ужас! 

— Звучит очень опасно. У вас во время работы бывали травмы?

Дарья: Конечно. Самый травматичный момент — это упаковка. Мозаика может состоять из тысячи элементов. Их надо аккуратно соединить и завернуть в пленку в ограниченном пространстве мастерской. Дальше уже гораздо проще, во время монтажа травмы бывают относительно редко. Но, например, когда мы Хаку монтировали, на меня сверху упал кусок зеркала и воткнулся в руку.

— Сколько времени уходит на одну работу?

Дарья: Это зависит от размера. Дракона мы собирали около двух месяцев, маленькую рыбку можно и за день сделать.

Иван: Минут за тридцать можно.

— Вы говорите, что какие-то мозаики вы согласовываете, а какие-то — нет. Каких работ больше?

Иван: В этом сезоне мы ничего не согласовывали.

Дарья: Согласованные работы можно по пальцам одной руки пересчитать. Обычно это большие мозаики, каждую из которых нужно монтировать по два месяца. При этом с муниципальными властями мы стараемся не связываться. Слишком много бюрократии, а работы все равно закрашивают. Так случилось с большей частью нашей мозаики, сделанной к 200-летию войны 1812 года, и с работами многих других авторов, созданными во время фестивалей стрит-арта. Поэтому обычно мы монтируем мозаики на стены, которые нам предоставляют собственники зданий.

— Как справляетесь с эмоциями, когда клеите несогласованную мозаику? Ловите тот же адреналин, что и граффитчики, которые нелегально выходят в город с краской?

Дарья: Я со временем поняла, что главное — держаться уверенно и всем говорить, что у нас эскиз. Это очень помогает, сразу придает нашим действиям какую-то серьезность в глазах коммунальщиков. Но в последнее время благодаря городским фестивалям стрит-арта к художникам стали относиться лучше.

— Вам бывает страшно работать?

Иван: Конечно, всегда! Если бы не было адреналина, было бы не так весело.

Дарья: Я каждый раз просто умираю от ужаса, честно говоря. Я жуткий трус.

— Вас когда-нибудь ловили, отнимали инструменты?

Иван: Всякий треш был, но мы всегда выруливали. Когда мы с братом поздним вечером монтировали композицию на Новослободской, в арке, к нам подошли полицейские. Спросили: «А что это вы тут делаете?» Мы такие: «Искусством занимаемся». Они не отстают: «А есть разрешение?» Мы говорим: «Нет. Подержите, пожалуйста, рисунок». И вот стоят два полицейских с этим рисунком, пока мы с братом клеим рыбу, и смотрят на нас. Через несколько минут они положили эскиз и ушли.

— Сколько в среднем живет работа?

Дарья: Какие-то мозаики с 2012 года живут, а некоторые — всего несколько дней.

— Что из утраченных мозаик вам особенно дорого?

Иван: Черепах на Новослободской жалко. Эта работа вступила в диалог с улицей. Я пришел однажды к ней, а она заклеена объявлениями. Потом на ней появились плевки, трещины, след ноги. Потом все закрасили. В итоге пришли коммунальщики и просто сбили ее.

Но ситуация постепенно меняется в лучшую сторону. Раньше коммунальщики в основном счищали наши работы, потом начали закрашивать. Теперь, по какому-то, видимо, негласному решению они просто обходят мозаики по контуру, когда красят стену вокруг. Хотя в некоторых районах их до сих пор счищают.

#slider

— Не жалко выносить новые работы на улицу?

Дарья: Жалко, что их уничтожают. Но это же уличное искусство!

Иван: Это не может нас остановить. Мы продолжим делать мозаики. Да, некоторые из них исчезают, но многие живут до сих пор. И маленькие работы живут, и большие, и согласованные, и несогласованные. Бывают, что нашей мозаике даже помогают выжить. Например, управа отреставрировала нашего зеркального осьминога как символ Алексеевского района. Они укрепили стену и сделали подсветку, а нам закупили материалы для ремонта мозаики.

У нас есть девятихвостая лисичка в окрестностях Тверской. Каждый раз, когда коммунальщики ее закрашивают, прохожие очищают ее монетками. Так было уже не меньше пяти раз!

Дарья: Это прямо до слез трогает каждый раз, так мило. 

— Кроме зеркала вы используете в стрит-арте какие-то материалы?

Иван: Да, у Даши есть отдельный проект.

Дарья: У меня два сообщества в Facebook. В «Рачительном еноте» 14 тысяч человек, а в «La Pomoika» уже почти 16 тысяч. Оба посвящены переработке и второй жизни вещей. «Ля помойка» просто про спасение антиквариата со свалки. Там все хвастаются своими находками. А в «Рачительном еноте» люди делятся идеями о том, как дать вещам вторую жизнь.

В какой-то момент я придумала «Шерстяных тварей» — проект, посвященный животным, заблудившимся в городе. Я делаю зверей из того, что не принимают на переработку — вещей из меха и шерсти, — и клею их на стены. Превращаю старую одежду в искусство.

— То есть вам можно сдать старые вещи?

Иван: Не надо!

Дарья: Мне уже много надавали. С этими вещами часто связаны трогательные истории. Например, одна девушка мне принесла свою старую шубку. Оказалось, что ей ее подарил отец после пожара в многоэтажке, в которой они жили с семьей. Этот день ей очень хорошо запомнился, и вещь была дорога как память. Девушка мне сказала: «Я не могу допустить, чтобы эта шуба оказалась на помойке. А сдать ее некуда». И вот она принесла ее мне, я из нее буду зайцев делать.

Этот меховой-шерстяной проект — полная противоположность «Небесным рыбам». Рыбы — нечто идеальное, сверкающее, такое сказочно-эфемерное. А шерстяные твари… какие-то жалкие. Такое воплощенное инь, земляное нутряное несовершенство.

— Ваши мозаики есть не только в Москве и даже не только в России. Каково это — создавать стрит-арт за рубежом? Просто куда едете, туда и берете с собой мозаику?

Дарья: Да. Куда бы ни ехали, берем ее с собой. В багаже это выглядит как сэндвич из пеноплекса (строительных изолирующих панелей) с мозаикой внутри. Сверху этот бутерброд еще замотан в пленку. Так обычно и возим. Но не всегда. Во Франции мы сразу запланировали большие работы и знали, что у нас будет возможность найти материалы на месте. 

— В каких странах еще вы делали работы? 

Иван: В Гоа, в Черногории.

Дарья: Когда я ездила в Шотландию, Ваня дал мне с собой рыбок в багаж — теперь они живут в Эдинбурге.

— А как местные относятся к такому стрит-арту?

Иван: Обычно народ реагирует позитивно. Парижане, например, очень любят уличное искусство.

Дарья: С нами фотографировались, обнимались, брали интервью.

Иван: Почему-то индусы в Гоа меня очень полюбили, я у них был местной звездой.

— Вы знаете про других художников, которые делают искусство, похожее на ваше?

Иван: Мы были первыми. А года через три или четыре после нас в Петербурге появился Миша Кипятков, который тоже стал делать стрит-арт в технике мозаики. Он увидел наши работы, приехал пообщаться и сказал мне: «Б**, чувак!» В общем, был очень удивлен. Потом мы встретили в Париже художницу, которая делала зеркальную мозаику — автора проекта Shatters, но еще позже, в 2015 или 2016 году.

Дарья: Есть еще художник Эндрю Логан, он создает зеркальные портреты. Но не вырезает детали нужной формы заранее, а просто подбирает рандомные кусочки так, чтобы из них получилось изображение. Мы же специально вырезаем элементы точно по рисунку, как для витража. Это принципиально другая техника.

— Как вы относитесь к тем, кто вслед за вами начал делать что-то похожее?

Иван: Прекрасно!

Дарья: Потому что оно не очень похоже, на самом деле. Очень отдаленно похоже.

Иван: Мы уже вложили в эту технику столько труда. Нас сложно догнать, понимаешь? Сложно соревноваться с теми, кто уже создал два десятка крупных работ.

— Вы занимаетесь не только уличным искусством, но и работаете на заказ — делаете интерьерные работы. Благодаря стрит-арту у вас становится больше клиентов?

Иван: В общем, да. С этого есть профит.

Дарья: Например, когда Слава Полунин понял, что ему нужны зеркальные объекты для одного из его проектов (разглашать пока нельзя — прим. «Люмоса»), ему сразу рассказали про нас. И он пригласил нас в свою арт-резиденцию «Желтая мельница» в прошлом году, перед локдауном. В Черногории один друг проекта пригласил нас украсили его виллу. Многие заказывают нам повторы уличных работ в своем интерьере. 

Но мы не делаем стрит-арт, чтобы получать больше заказов, а наоборот, используем коммерческие работы, чтобы делать как можно больше стрит-арта. 

 

Фотографии в материале: Мария Рожкова / lumos.art

«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
«Когда коммунальщики закрашивают нашу лисицу на Тверской, прохожие очищают ее монетками». Художники SkyFish
Поделиться:

Подписывайтесь на нашу рассылку

Раз в неделю собираем для вас пять способов провести вечер классно и культурно