Десять квадратных метров детства Резо Габриадзе
Цитаты художника о самом молчаливом искусстве, Шекспире на грузинском языке, божественном гриппе и пустом аккумуляторе
6 июня не стало Резо Габриадзе — грузинского режиссера, драматурга, художника и скульптора. Габриадзе создал сценарии к 35 фильмам — в России и в Грузии едва ли найдется человек, который не знает про «Кин-дза-дза» и «Мимино». А в Тбилиси каждый турист идет смотреть на здание его Театра марионеток, как в Париже — на Эйфелеву башню. Спектакли этого камерного кукольного театра (всего на 80 зрительских мест) за 40 лет объездили весь мир от Нью-Йорка до Эдинбурга и стали культовыми. Резо Габриадзе придумывал миры, в которых каждый мог почувствовать себя ребенком и ничего не бояться.
«Люмос» вспоминает, что художник говорил о детстве, Грузии, искусстве и времени.
«По-настоящему умных, мыслящих людей я встречал разве что в самом раннем детстве. Это мои бабушка и дедушка. Они не имели образования, бабушка отучилась в церковно-приходской школе не больше года. Но слова, которые я от нее слышал, сами по себе были удивительными мыслями. А ведь некоторые люди могут прожить десятилетия, и от них не услышишь ни одной рожденной ими же мысли!»
Бабушка Домна из спектакля «Осень моей весны» (прототипом для куклы стала бабушка Резо Габриадзе) / gabriadze.com
«Что такое наше детство? Самое прекрасное в нем — температура от 38 до 40, — и вы не идете в школу, и мать стряхнула крошки с простыни, и холодная простынь, и вы спешите, прижимаете книгу к груди, ложитесь и уходите куда-то… Божественный грипп моего детства!»
«Только что кончилась война, и радости у людей было мало. Нервы у всех были на пределе. Людям трудно было привыкнуть к миру. Щелчки, подзатыльники, пинки считались продолжением языка. <…> Единственным островом, где мне было хорошо, спокойно, была библиотека №6, которая висела над рекой. Там было двое, которые серьезно занимались мировой литературой: я и Ипполит. Ипполит — это была крыса такая. Она в основном занималась обложками. То, что оставалось от обложек, — это я и обрабатывал».
Фото спектакля «Рамона» в Тбилисском театре марионеток Резо Габриадзе / gabriadze.com
«Тогда была эпоха немногих кастрюль, и у бабушки было две кастрюли и одна крышка. О, эта крышка! Какое счастье доставила она мне в детстве! Эта крышка была рулем машины, на которой я путешествовал вокруг дома».
«Но самое прекрасное — это ветер. Я люблю все его состояния: от нежнейшего легкого дуновения — и кончая ураганом, бурей. Разве может быть прекраснее звук, чем жесть, которая гремит от ветра? А когда в трубе?.. И вот еще я сейчас подумал: я получил сцену тоже в десять квадратных метров. То есть сцена может быть больше, но я ее суживаю до этих десяти метров моего детства. И в них опять умещается вся планета, дороги, история. Все это страннейшим образом совпадает. Господи, сколько удивительного в этом мире…»
Резо Габриадзе / gabriadze.com
«В гостинице “Москва” я жил, наверное, всего два раза в жизни: туда трудно попасть. И однажды я попал туда перед праздниками (видимо, в такие периоды жизнь гостиницы как-то облегчается, и по блату я вселился туда). Попал я в не совсем хороший номер: прямо над входом, на втором этаже, окно не открыть, и между стеклами — залежи выхлопного угля. В полночь наступила тишина, я все-таки открыл окно, а потом не удержался и спустился. Это было два-три часа ночи, и шла репетиция похорон маршала Б-яна (назовем его так, потому что маршал этот ни в чем уже не был виноват, и царство ему небесное). Но оставшиеся в живых занимались, прямо скажем, несколько неясным делом — они до утра репетировали похороны. Они держали в руках свои шапки, они шли со стороны “Метрополя” сначала вольно, но с поворота уже изображали печаль, потом они обходили нашу гостиницу и снова появлялись. У них был режиссер, который в этих переходных моментах грусти, скорби сам подавал пример, как это надо делать. Это была уникальная режиссура! Представляете — репетиция похорон!»
Эскиз Резо Габриадзе к спектаклю «Рамона» / gabriadze.com
«Вообще жаль, что я назвал свой театр Театром марионеток. На самом деле это просто театр. В спектаклях я — и как драматург, и как режиссер — пытался решать общие театральные задачи».
«Шекспир на грузинском языке звучит как абсолютно грузинский автор, наш язык в совершенстве впитал его. Мне, например, трудно представить, что “Макбет” написан не по-грузински. Но и Фирдоуси звучит по-грузински так, что трудно поверить, что это написано не грузинским автором».
Эскиз Резо Габриадзе к спектаклю «Осень моей весны» / gabriadze.com
«Сегодня вы можете познакомиться с грузином, которого зовут Ясон, грузинкой — Медеей. Больше того. В Кутаиси вам встретятся вылитый Нерон, Брут, кто хотите. Иду я как-то по городу, и меня окликает знакомый электромонтер: лицом — ну прямо Октавиан. Ручаюсь, если затеять по какому-нибудь поводу пир, я мог бы устроить так, что за одним столом сидели бы все римские цезари… В Москве, в залах Пушкинского музея, где выставлена античная скульптура, я хожу будто среди знакомых с детства людей».
«Если представить какое-то здание литературы, в которое мы попадаем, то в нем — тяжелые двери, открыть которые молодая человеческая душа не очень-то стремится. И не открывала бы, если бы там не стоял Дюма и не отворял бы эти двери, впуская нас. Если бы не он — очень много людей вообще осталось бы за пределами литературы.
Фото спектакля «Рамона» в Тбилисском театре марионеток Резо Габриадзе / gabriadze.com
Жюль Верн… Когда пучина поглощает “Наутилус”. Я все время хочу это перечесть и понять: или у меня была высокая температура, или это правда гениально написано, если сорок лет помнятся этот уходящий гордый, неприступный Немо и корабль, исчезающий в пучине моря?»
«Никто не знает секрет начала искусства. Кажется, Бунин говорил, что у него все это началось в 4-5 лет со взрыва: он случайно посмотрел медицинскую книгу и там увидел фотографию человека в профиль на фоне гор с надписью: “Кретин в горах”. И, говорит Иван Бунин, с этого началась его творческая жизнь. Многих-многих в моем поколении толкнул в искусство крик Тарзана. У меня было несколько таких кретинов в горах, и среди них — Тарзан… Я очень хотел быть похожим на Тарзана, как и многие мои сверстники… Мы натягивали веревки, но на веревках мне было страшно, меня мутило, ничего не получалось. <…> У меня была только одна сильная фора: я безукоризненно плавал. В моей школе и в нашем дворе я был признанный авторитет. <…> Но есть курчавые волосы, которые после воды хоть на время делаются прямыми, а мои — нет, так и торчали кустиками. Они были ровными, как у Тарзана, только под водой. Так что все свое тарзанство — и крик, и прочее — я оставил под водой… Поскольку я в воде молчал и наверху тоже молчал, то обратился к самому молчаливому искусству — скульптуре».
Эскиз Резо Габриадзе к спектаклю «Бриллиант маршала де Фантье» / gabriadze.com
«Мой аккумулятор окончательно пуст, ничто меня не питает. Я заглядываю в этот колодец времени… только образы… желтые листья — только такие вещи мне милы и приятны и могут вызвать ответное движение души. А пустота, конечно, огромная, я не чувствую себя наполненным энергией, наоборот. Мельчайшие, мельчайшие детали, паузы между словами питают, музыка, тишина, ветер, случайный взгляд…»
Источники:
«Театр Резо Габриадзе», книга Марины Дмитревской (2005 год)
«Формирование художественного мира Резо Габриадзе», научная статья Марины Дмитревской в журнале «Вопросы театра» (2013 год)
«Знаешь, мама, где я был», анимационный документальный фильм Левана Габриадзе (2018 год)