Драконы, бегуны и сумасшедшие футболисты: о чем пишут нобелевские лауреаты по литературе последних лет
Писатель, журналист и автор блога «Книгижарь» Сергей Лебеденко рассказывает о самых важных текстах пяти нобелиатов
Нобелевскую премию по литературе в 2021 году получил Абдулразак Гурна — уроженец Занзибара, с 1968 года живущий в Великобритании. До недавнего времени он был профессором литературы в университете Кента и занимался литературной критикой. Действие романов Гурны почти всегда разворачивается в Восточной Африке, которая проходит транзит между колониальным периодом и независимостью, а герои — вынужденные эмигранты, бегущие от войны и социального конфликта, как когда-то и сам Гурна.
Абдулразак Гурна / Simone Padovani/Awakening / getty-images.ru
Книги нобелиата пока не переведены на русский язык — скорее всего, почитать их не в оригинале (Гурна пишет на английском — прим. «Люмоса») удастся только через год. Пока что можно обратить внимание на книги нобелевских лауреатов последних пяти лет.
Луиза Глюк (2020)
Формулировка: «За безошибочный поэтический голос, который своей строгой красотой делает индивидуальное существование универсальным».
Книга: «Октябрь» (поэма).
Интересно, что, хотя Глюк — поэтесса, в ее стихах отчетливо проявляются те качества, за которые любят литературу жанра автофикшн (рассказ о реальных событиях, произошедших с автором, переданных через призму художественного). У Глюк — тихая, лиричная интонация, интроспекция, богатая литературными отсылками. А еще — уникальный голос, которым может заговорить неодушевленный предмет; у Глюк этим «я» могут быть и река, и камень.
С учетом глобального «зеленого» поворота в политике этот взгляд очень актуален (например, новозеландская река Вангануи с 2017 года является юридическим лицом и может предъявлять иски).
Свет тоже, кстати, может говорить.
Это осенний свет, это не свет весны.
Свет осени: не жди пощады.
Песни стали другими; в них проник
невыразимый ужас.
Это осенний свет, это не свет, что скажет:
«Я возродился».
Не весенний рассвет: я надрывался, страдал, я вылез на свет из утробы.
Предо мной настоящее, аллегория пустых утрат.
«Октябрь» написан осенью 2001 года, и кажется, что общая травма после событий 11 сентября здесь преломляется самой природой.
Все эти особенности накладываются на насыщенный слог и в итоге рождают очень выразительную поэзию, благодаря которой Глюк заслужила статус классика американской литературы.
И все же на русский язык произведения Глюк пока мало переведены. Ее стихи в оригинале доступны в базе Poetry Foundation.
Петер Хандке (2019)
Формулировка: «За влиятельную работу, которая с помощью языковой изобретательности исследовала периферию и специфику человеческого опыта».
Книга: «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым».
Вратарь-неудачник по имени Блох, устроившийся рабочим на стройке, слоняется по улицам австрийского городка без дела. Однажды в кино он встречает симпатичную кассиршу. Они проводят ночь вместе, а наутро он ее убивает. В попытках скрыться от полиции Блох понимает, что правосудие рано или поздно его настигнет.
«Страх вратаря…» — самый известный роман Хандке, но вызывающий противоречивые впечатления. Лучше всего он смотрелся бы на одной полке с «Американским психопатом» Брета Истона Эллиса и «Посторонним» Альбера Камю. Расколотое личными неурядицами и экономическим кризисом сознание экс-футболиста блуждает, подмечает неочевидные детали окружающего мира, пытается ухватить смысл в том, в чем смысла, очевидно, нет; и если герой Камю Мерсо смог превратить бессмысленное убийство алжирца в своеобразный революционный акт, пусть и на дискурсивном уровне, то Блох — олицетворение бессмысленной жестокости самой жизни, вернее, ее оборотной стороны. Такой темный Леопольд Блум.
Вручение премии Хандке породило целый литературный скандал, но вовсе не из-за его мрачной прозы: дело в том, что Хандке публично поддерживал сербов в ходе войны в Югославии, публично отрицал геноцид в Сребренице и военные преступления в Сараево — мол, боснийцы сами все сделали и придумали. За это Салман Рушди назвал его в 1999 году «международным идиотом года».
Ольга Токарчук (2018)
Формулировка: «За повествовательное воображение, которое с энциклопедической страстью представляет пересечение границ как форму жизни».
Книга: «Бегуны».
Творчество Токарчук характеризуется переплетением жанров. Вот и «Бегунов» назвать романом можно условно. Здесь сложно выделить какую-то четкую сюжетную линию, но есть лейтмотив — постоянное путешествие, бег, полет, пересечение границ. От старообрядческой секты бегунов, которые видят спасение в вечном странствии, к бездомной, катающейся по кольцевой ветке московского метро, — путешествие здесь может быть как осмысленным, так и безумным, бег ради бега. Иногда посреди текста появляется рассказчица-Токарчук и сама вспоминает, как вдруг остановилась в аэропорту и задумалась о целях путешествия, — чтобы затем погрузиться в еще одну историю, где гротеск смешивается с исторической правдой.
Токарчук — полная противоположность Хандке. Активный борец за права человека, она регулярно испытывает давление властей и активистов-традиционалистов, что не мешает ей и дальше публично поддерживать феминизм, протестовать против закона о запрете абортов и оказывать материальную помощь нуждающимся. В 2019 году она открыла фонд помощи талантливым писателям за счет своего нобелевского приза.
Кадзуо Исигуро (2017)
Формулировка: «В романах великой эмоциональной силы открыл пропасть под нашим иллюзорным чувством связи с миром».
Книга: «Клара и Солнце».
В недалеком будущем популярными гаджетами становятся Искусственные Друзья — что-то вроде роботизированных домашних животных или игрушек, которые приглядывают за детьми и помогают по дому. У некоторых Друзей появляется сознание, и как раз одной из таких — Кларе — уготовано присматривать за больной девочкой Джози. Знакомясь с ее миром, узнавая больше о ее окружении, любимых местах и вещах, Клара придумывает план спасения девочки, в котором нужно договориться с Солнцем — божеством, питающим батареи Клары.
Исигуро явно не пытался писать роман — осмысление феномена искусственного интеллекта и не стремился угнаться за актуальной повесткой. Поэтому мир произведения ничем особенным не отличается, а в наличие у Клары вполне человеческого — пусть и детского — сознания нам предлагается поверить сразу. Отсюда и читать книгу стоит скорее как притчу или, если угодно, роман-параболу, то есть иносказательное размышление в художественной форме.
О чем же размышляет Исигуро? О природе эмпатии, о том, как у вещи, которой в принципе не свойственна память и которая сведена к парочке полезных функций, пробуждается любовь и как эта любовь может изменить мир. И, наоборот — как память может стать обоюдоострым оружием, которое лишь вносит разлад, раздоры, противоречия. Об этом же и предыдущий роман Исигуро, единственного нобелиата, который не боится писать о драконах. В «Погребенном великане» охваченную раздорами страну артуровского мифа спасает от очередной войны лишь дыхание умирающей драконихи.
Традиции — вообще плохое подспорье для ориентации в сегодняшнем дне. Это на собственном опыте узнают и другие герои Исигуро — дворецкий в «Остатке дня» и коллаборационист в «Художнике зыбкого мира».
Боб Дилан (2016)
Формулировка: «За создание новых поэтических выражений в великой американской песенной традиции».
Книга: «Хроники».
В «Хрониках» Дилан рассказывает, как стал известным музыкантом. От игры в барах Нью-Йорка до знакомства с Боно и Энди Уорхолом — Дилан пишет атмосферно и при этом очень литературно, как бы растворяясь в окружающих его людях и предметах. Вдобавок ко всему нарратив в книге нелинейный — сказывается любовь певца к ранним модернистам.
С самой же премией все было понятно сразу — конечно, не знать имени Дилана в англоязычном мире невозможно, его песни были тектоническим взрывом эпохи, повлияли на количество людей, которое невозможно представить. При этом многие задавались вопросом: не станет ли Академия расширять границы литературы и дальше? Если тексты песен — литература, то, может, и авторам комиксов пора дать Нобелевку? (И вполне заслуженно бы получилось.)
Но нет, дальше Академия двигаться не стала. И понятно почему: Дилан такой один — даже если ушедший в ноябре того же года Леонард Коэн заслужил премию в не меньшей степени.